– Странно. Я что-то такое слышал о мечах, там. Якобы в Библии написано: «кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет» – перебил Букин Иван Иваныча.
– Да. И такие слова есть в Писании. Но я говорю о другом: «Принес Господь – меч и разделение» – вот что странно и непонятно людям. Это значит, Господь пришел не примирения веры и неверия, истины и лжи, мудрости и глупости. Не для примирения добра и зла, правды и насилия, невинности и разврата. Не примирить Бога и диавола пришел Господь. Но принес меч, чтобы отсечь одно от другого. Вот смысл сказанного Христом.
В вашем доме, похоже, пусть в небольшой степени, присутствует и то, и другое. Живут и страсти, и есть молитва тещи. Поэтому и происходят скандалы. Тут и освящение жилища не помогло. Здесь требуется нечто большее. Есть ли в сердцах ваших вера? А ведь вера без дел мертва. И есть ли в жизни вашей дела, которые подтверждают вашу веру? (Конечно, к теще это относится, прежде всего). Чисто по церковному: соблюдаете ли пост, приступаете ли к исповеди и причастию? Венчан ли брак ваш, по Божиему? Крещены ли дети ваши? И сохранять надо не дом и хозяйство от нападок бесов и демонов, а свои души и души детей, которые дороже всякой собственности. Души дороже всего материального. И для полного разговора обо всем этом, ради пользы душевной, вам надо к священнику или к хорошему духовнику из монастыря обратиться. Чтобы с ним решить конкретные духовные проблемы, – так закончил Иван Иваныч.
– Ну-ну. Ты знаешь, что я не верю во всяких бесов и демонов. А вот насчет мира в душе можно подумать, – ответствовал Букин.
Часть 4. Перерыв
И тут случился перерыв в их беседе. С реки раздался звонок. Это донная снасть Иван Иваныча сработала. И пошла рыбалка. Ночь летняя быстро кончилась. Едва просветлело небо с востока, предваряя зарю, и рыба в реке пошла кормиться. Начался утренний клев.
Притушив костер, пошел и Букин с удочками к заветным местам омутка. Он ловил поплавочной снастью.
За рыбной ловлей каждый был занят своим. Часам к десяти, у Букина закончился клев на реке. И он ушел на старицу, вниз по течению, за перекатом. Там среди кувшинок и в поросшей травой стоячей воде, он увлекся ловлей красивых рыб – краснопёрок. Они плавали по верху небольшими стайками. Завидев рыбака, удалялись или уплывали в глубину. Букин прятался, присев в высокой траве на берегу, чтобы рыбки могли подплыть поближе. Удача ему улыбалась, и его садок с рыбой пополнялся время от времени.
Иван Иваныч закидывал свои донки на выходе реки из ямы в перекат. Колокольчики звонили всё утро. Но когда солнце взошло высоко и стало по-летнему парить, он даже разделся, снял и брюки и рубашку и загорал на прибрежном песочке. Вернувшийся со старицы Букин так и застал Иван Иваныча загорающим на песке. Жаркий полдень и красноперок всех заставил спрятаться в глубину старицы. Клева не было. Рыбаки решили сварить на обед ушицы.
– Ага. Загораем, – приветствовал Букин, подходя к Иван Иванычу.
– А ты чего же, не загораешь? – приподнялся на локте Иван Иваныч.
– Там комары и мошка на старице, особо не позагораешь! Ну. Обедать идем? – и Букин тронулся по направлению к костру.
– Конечно. Пора. Сейчас я перезакину. – вскочил с песка Иван Иваныч. – Тут ершики одни начали меня тревожить постоянно. Закину-ка я в омут, прямо на глубину, авось, что и будет. – Он начал выбирать леску своей донной удочки.
Букин увидел, как Иван Иваныч подобрался к самому костру – Скоро? —
– Сейчас я буду, готовь там пока, костер поднови и проч.– устанавливал на берегу, напротив костра, Иван Иваныч свою снасть. Вскоре и он поднялся от берега по обвалившемуся склону.
После обеда прилегли на своих местах, что обозначены были с ночи примятой травой. И Букин спросил, в продолжение ночной беседы.
– А вот я хотел узнать. Кто такие монахи? Зачем становятся монахами? Как это монахи, отрекаясь от этого мира, воздействуют на него, чтобы он преображался к лучшему? —
– Да. Это очень глубокий вопрос, требующий обстоятельного ответа. Я всего знать не могу, но о самом главном постараюсь рассказать. – Начал Иван Иваныч.
И Букин, как благодарный слушатель, с интересом обратил всё внимание на «проповедника».
– Итак, кто такие монахи? Говоря простым языком, – это люди, которые ради достижения высших христианских идеалов (Царства Небесного и спасения души) отреклись от мира и всего, что в мире (от благ и забот житейских). Ради достижения этих возвышенных целей, монахи всю свою жизнь проводят в особых местах, которые называются монастырями.
Чтобы лучше понять этот образ человеческого бытия, надо обратиться к истории возникновения монашества. Идеал монашеской жизни неразрывно связан с организацией самой Церкви. И надо сказать, что это труд и огромный труд. Ведь будучи монахом тяжелее исполнить все прописные истины христианства. Монах, таким образом, труженик, который трудится над тем, чтобы полностью оправдать смысл своего звания. Монах не трус – убежавший и спрятавшийся, но герой и храбрец. Он беспрестанно сражается против зла в себе самом, а затем и в мире. Он порывает с миром ради развития в себе добродетелей. Он живет странной, «чудной», иной жизнью, – поэтому и зовутся монахи – иноками.
И слово монах значит – один, живущий сам, отдельно. Первые монахи часто скрывались в пУстыни, в пустые места, оставляли родственников, свое имущество и привязанности. Особым отличием отвержения мира – это добровольное сохранение девственности и нестяжательство. «Даже до малой иглы» – не должно быть у монаха ничего своего.
Эти заповеди: девства, например, – превосходят заповеди Божии, которые даны человеку. И монах жертву приносит Богу, – а потому и свят.
Умершим для мира людям – родиной или отечеством становится Небо. И ступень за ступенью, как по лестнице, стремятся монахи всей душой пребывать с Богом.
И важное для монахов – смиренномудрие. Средством достижения смирения становятся телесные труды. «Усталость по природе смиряет тело, а в усмиренном теле смиряется и душа», – так говорили, опираясь на опыт, Святые Отцы-подвижники. На всем пути монашества положено послушание игумену или духовнику (авве), это всегдашняя забота монаха. Личное, эгоистическое мышление, особенно своеволие – как явление мирское, ветхое, монах должен в себе искоренить.
– Ну и ну. Прямо, как священник. Эти-то высокопарные слова мы слышим в проповедях. А фактические основания есть, – перебил «речь» Иван Иваныча Букин, – а то, все христиане, по-видимому, должны всё бросить и идти в монахи и в пещеры.
– Есть. Есть основания. – продолжил рассказывать Иван Иваныч. – Фактически, монашеский образ жизни появляется в четвертом веке, хотя корни его – в Апостольских временах. В Новом Завете описан христианский образ жизни. Уже тогда были зачатки монашеской жизни, что описано в Деяниях апостолов. Многие верующие тогда полностью посвящали себя Богу. Жили очень строгой жизнью в христианских общинах, их называли подвижниками.
Есть основания и опора к монашеству в Слове Божием. И первое, это ценностное понятие. Согласно христианскому учению, только одно в человеке имеет ценность – это его душа, в сравнении с которой весь мир ничего не стоит. Сам Господь говорил о том: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мф 16: 26).
Вот отсюда ожидает христиан суровая борьба ради освобождения от бессмысленных вещей этого мира, чтобы приобрести облик вышнего, нового человека, по образу Божиему.
Потом. Некоторые христиане, движимые особой внутренней ревностью к христианскому совершенству, желали идти еще на бОльшие жертвы: добровольно лишали себя различных жизненных благ, накладывали на себя серьезные воздержания, строгие посты и молитвы.
Брак для христиан – отдельное частное установление: «тайна сия велика» – говорит Писание (Еф 5: 32) Но все-таки установление это для мира сего. И с первых веков уже было много людей, кто избегал брака. Все это написано в Преданиях и летописях. Вначале христиане, ведущие воздержанный образ жизни, пребывали в уединении, но не в пустынях, а вблизи своего города или населенного места. Лишь потом стали «верные» удалятся от внешних.
Кроме этих внутренних возвышенных причин установления монашества были и причины гонения веры в первые века. Из-за усиленных преследований христиане оставались надолго в пустынях, питаясь кореньями и травой. Гонения в те времена были обычной частью жизни верных христиан. Но, когда преследования прекратились, у многих возникло желание «гнать» самих себя, и они уходили в горы и пустыни, чтобы терпеть лишения во всем. И как они во времена гонений побеждали слуг диавола, так и с прекращением гонений, тем же строгим образом жизни – побеждали они другое оружие диавола – страсти и прелести мира.